По зову сердца

Опубликовано 17.10.2019 13:33

Весеннее утро 1942 года. Чуть брезжит апрельский рассвет. У ворот военкомата с рюкзачками стоят 150 девчонок из Красного Сулина, Новошахтинска, ближних хуторов. По зову сердца и по комсо¬мольским путевкам они добровольцами уезжают на фронт, чтобы защищать Родину. Провожающих немного. Вот и Аня Бычкова одна: мама даже не знает, что ее забирают на фронт, она уже несколько дней на строительстве окопов.

— Из Каменска нас уходило пять девушек — Мария Шматько, Ольга Омельяненко, Клава Палкина, На¬денька Худоеркова и я, — говорит Анна Семеновна. — От военкомата мы пешком пошли на вокзал, там по-грузились в товарные вагоны. Перед самой отправкой прибежала мама, она каким-то образом узнала о моем отъезде. Запыхавшаяся, уставшая, вся в слезах, сунула мне в руку смя¬тую «пятирублевку», поцеловала...
Все пятеро каменчанок были направлены в 23-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион, который стоял под Ворошиловградом.

Какие мы были солдаты

• Мы были молодые, совсем еще девчонки, ничего не умели, учились всему там же, в части. Когда прибыли, командир дивизиона капитан Григорьев посмотрел на нас и сокрушенно покачал головой: «Что я с ними буду делать? Здесь война, а не танцплощадка. Как ими командо-вать? Я с женой-то не могу сладить, а тут баб в дивизион понаслали».

Учились всему: рыть укрытия и землянки, спать урывками и, конеч-но, воевать. Теперь вспоминаем, и самим смешно, какими солдатами мы были сначала, — говорит Мария Федосеевна Шматько.

• Стою я как-то на посту, это было в самом начале, как приехали. Винтовка у меня, как положено. Ко мне кошка подошла, я ее взяла на руки, погладила. А тут заместитель командира идет. Я вытянулась по стойке смирно: с одной стороны винтовка, с другой — кошка во весь рост, я ее за голову держала. Ду¬мала, влетит мне от ко¬мандира, но в первый раз обошлось.

Боевое крещение

Это было недалеко от Батайска. 23-й дивизион встал на охрану понтонного моста через Дон. Наши войска шли по нему день и ночь. Зенитные орудия уже были переправлены на левый берег, на правом небо от фашистских стервят¬ников защищали малокалиберные зенитные полуавтоматические пушки и пулеметы. Немцы во что бы то ни стало решили разрушить переправу, самолеты врага буквально тучами носи-лись над Доном, вода как будто кипела, зенитки раскалялись так, что отказывалась работать тормозная система. Со всех сторон сыпались зажигательные бомбы, но огонь по вражеским самолетам не прекращался. В том бою переправу удалось сохранить. Девчонкам пришлось туго, но боевое крещение было принято.

Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне
Девчонкам было страшно. Но толь¬ко, когда бой был уже позади, а во время вражеских налетов думалось только о том, как быстро и правильно выполнить свою боевую работу.

• Мы долго стояли на обороне уз¬ловой станции Кавказская. Стаи вражеских самолетов пытались прорваться к станции и разбомбить составы с вой¬сками и вооружением, следовавшие на фронт. Наша батарея всю ночь вела заградительный огонь, не давая врагу прицельно сбрасывать бомбы. Фашисты, озверев от неудачи, стали пикиро¬вать на батарею, но никто из нас не спрятался, не побежал в укрытие, пушки вели огонь. На наших глазах погиб заряжающий Саша Шеменков. Он так и не выпустил из рук снаряд, так и застыл с ним, ребята по¬том едва смогли расцепить пальцы мертвого бойца, — вспоминает Анна Семеновна.

В ту ночь орудия выпустили несчетное количество снарядов. Наши девчата-солдаты таскали их со склада к орудиям. Обессилившие, грязные, они не дрогнули, выстояли до конца. А утром от усталости не могли даже завтракать.
Девчонки есть девчонки

На станции Кавказская нас повели в баню. Помылись мы там, постирались, и пока старшина отлучился по делам, решили зайти тут же в парикмахерскую, сде¬лать модную тогда паровую завивку. Накануне мы как раз получили зарплату — по десять рублей. Ну и сделали. Надели шапки, кудри спрятали, а зави¬тые челки все наружи.
Наш политрук, украинец по национальности, построил нас вечером:

• Головные уборы снять! Мы и сняли, кудри наши вы¬сыпались.

• Шо вы, девчата, наробили? Шоб всю эту красоту размыли, а то под бритву!

Отругал он нас крепко, но что с нами сделаешь, девчонки есть девчонки.

Вместо папирос мы брали сахар

• Кормили нас нормально, в основ¬ном «бронебойной» кашей — так мы называли перловку, но мы были моло¬дые, ели всё подряд. А вместо поло¬женного нам табака старшина выдавал сахар — это было настоящее лаком¬ство, тогда ведь мало кто из девушек курил. Когда приходили с боевого де¬журства на батарею, выдавали по-немногу спиртику, чтобы согрелись и отдохнули. Еще, помним, консервы да¬вали — американскую тушенку, вкусная была.

У Анны Семеновны в буфете хранятся старые баночки из-под этой американской тушенки: на них всё не по-русски написано, нарисованы аппетитные ку¬сочки мяса. Сейчас это как документ той войны, редкость, как и платочек из немецкой парашютной ткани, на котором она вышила голубков. На таких парашютах спускались осветительные бомбы-зажигалки, а этот кусок был подарен одним из наших солдатиков и теперь хранится как реликвия.
И смех, и грех
Клава Палкина и Ольга Омельяненко служили на командном пункте дивизио¬на на коммутаторе радиотелеграфист¬ками:

• Поручили нам ликвидировать порыв связи. А дело было в Гудермесе, мы стояли рядом с кладбищем, дошли до огромной воронки. Клава спрыгнула в нее, ищет оборванный конец провода, а я повернула голову, вижу, кто-то пробежал, как привидение. Испугалась ужасно, ведь темно уже было, но винтовку наперевес, кричу: «Стой, стрелять буду!». А это, оказывается, наш линейный, Володька. Его командир по¬слал за нами: «Иди и подстраховывай». Чуть до смерти нас не напугал.

Но как на свете без любви прожить!

Командиром третьей батареи диви¬зиона, где служила Аня Бычкова, был старший лейтенант Каракулов – кадровый офицер, невысокий, подтянутый, волевой. Он выделялся  душевной добротой и добропорядочностью. Почти все девчонки подразделения был влюблены в него, но лишь одна  запала в душу – стереоскопистка Аня Бычкова. Они полюбили друг друга, но их дружба была никому неизвестна в дивизионе. И только после войны приехал уже капитан Каракулов в Каменск к своей Аннушке, да и остался здесь на всю жизнь.

• Он очень меня любил, – вспоминает  Анна Семеновна Каракулова. – Все говорил: «Ты у меня, как розочка». Мы зарегистрировались скромно, без всяких свидетелей. Загс тогда располагался в одноэтажном доме на ул. Горького. Собрали маленькую вечеринку для своих, ведь все было очень дорого: бутылка водки тогда, в 1946 году, стоила  250 рублей, и буханка хлеба тоже 250 (Анна Семеновна работала в то время бухгалтером в угольной промышленности, и зарплата у нее была 500 рублей). Кормились только огородами, а хлеб  выдавали  по 400 граммов в сутки на человека. Его так хотелось съесть сразу, но надо было растянуть на целый день. Это уже позже появился коммерческий хлеб без карточек.

Так и прожили вместе  53 года Аня и Иван Каракуловы в Каменске, вырастили двух замечательных сыновей-офицеров. Старший Геннадий закончил службу в звании полковника, младший  Юрий демобилизовался подполковником.
Скоро опять вес¬на в Каменске, опять зацветут вишни. И вновь, как и каждый год, накануне Дня Победы соберутся за накрытым столом фронтовые подруги, споют свои любимые песни, и разнесутся голоса молодых душой неразлучных подружек: «Идут на фронт подруги боевые, а позади остался дом родной...». Теперь их трое: умерла Ольга Омельяненко. Они вспоминают, как делили на воине радость и горе, как встречали в Венгрии Победу, как вернулись с боевыми наградами домой, в родной Каменск. Теперь их окружают дети, внуки и правнуки. Вот у Клавдии Васильевны Палкиной правнуков уже шестеро. Жизнь продолжается…

Наталия Босикова.